Неточные совпадения
— Если бы я даже эту самую штуку и мог-с, то есть чтобы притвориться-с, и так как ее сделать совсем нетрудно опытному человеку, то и тут я в полном праве моем это
средство употребить для спасения жизни моей
от смерти; ибо когда я в
болезни лежу, то хотя бы Аграфена Александровна пришла к ихнему родителю, не могут они тогда с больного человека спросить: «Зачем не донес?» Сами постыдятся.
Если против какой-нибудь
болезни предлагается очень много
средств, то это значит, что
болезнь неизлечима. Я думаю, напрягаю мозги, у меня много
средств, очень много и, значит, в сущности, ни одного. Хорошо бы получить
от кого-нибудь наследство, хорошо бы выдать нашу Аню за очень богатого человека, хорошо бы поехать в Ярославль и попытать счастья у тетушки-графини. Тетка ведь очень, очень богата.
Это луковичное растение с сильным чесночным запахом когда-то у постовых солдат и ссыльных считалось верным
средством от цинги, и по тем сотням пудов, которые ежегодно заготовлялись на зиму военной и тюремной командами, можно судить, как распространена была здесь эта
болезнь.
Бедный Михайло тоже несколько разбит, только разница в том, что он был под пулями, а я в крепости начал чувствовать боль,
от которой сделалось растяжение жилы, и хроническая эта
болезнь идет своим ходом. Вылечиваться я и не думаю, а только разными охлаждающими
средствами чиню ее, как говаривал некогда наш знаменитый Пешель.
— Гм! Ирритация [здесь: досадно]. Прежние большие несчастия (я подробно и откровенно рассказал доктору многое из истории Нелли, и рассказ мой очень поразил его), все это в связи, и вот
от этого и
болезнь. Покамест единственное
средство — принимать порошки, и она должна принять порошок. Я пойду и еще раз постараюсь внушить ей ее обязанность слушаться медицинских советов и… то есть говоря вообще… принимать порошки.
Дня через три вдруг я вижу в этой газете заметку «
Средство от холеры» — по цензурным условиям ни о Донской области, ни о корреспонденте «Русских ведомостей» не упоминалось, а было напечатано, что «редактор журнала „Спорт“ В.А. Гиляровский заболел холерой и вылечился калмыцким
средством: на лошади сделал десять верст галопа по скаковому кругу — и
болезнь как рукой сняло».
— Не
от всех
болезней, — возразил на это сердито князь, — a genius morborum [дух недугов (лат.).] нашего времени таков, что эти
средства, по преимуществу, помогают.
Курица не боится того, что может случиться с ее цыпленком, не знает всех тех
болезней, которые могут постигнуть его, не знает всех тех
средств, которыми люди воображают, что они могут спасать
от болезней и смерти.
Я совсем не против народной медицины и верю ей, особенно в соединении с магнетизмом; я давно отрекся
от презрительного взгляда, с которым многие смотрят на нее с высоты своего просвещения и учености; я видел столько поразительных и убедительных случаев, что не могу сомневаться в действительности многих народных
средств; но мне тогда не помогли они, может быть оттого, что не попадали на мою
болезнь, а может быть и потому, что мать не согласилась давать мне лекарства внутрь.
— Да, когда есть
средства, то жена может не зависеть
от мужа. Хорошая жена покоряется мужу, — сказала Варвара Алексеевна, — но только Лиза слишком еще слаба после своей
болезни.
При раздражительности характера Писарева, которая должна была усилиться
от болезни в печени, при недостатке
средств, при недостатке ухода, какое тут спокойствие?
— Почему-же именно
от чумы, а не
от какой-нибудь другой
болезни? — полюбопытствовал Половецкий. — Кажется, нынче принимаются все
средства для борьбы с чумой…
Когда организм ребенка не изловчился еще претворять всю дрянь, которая ему давалась,
от грязной соски до жирных лепешек, дитя иногда страдало; мать лечила сама и в медицинских убеждениях своих далеко расходилась со всеми врачами,
от Иппократа до Боергава и
от Боергава до Гуфланда; иногда она откачивала его так, как спасают утопленников (
средство совершенно безвредное, если утопленник умер, и способное показать усердие присутствующих), ребенок впадал в морскую
болезнь от качки, что его действительно облегчало, или мать начинала на известном основании Ганеманова учения клин клином вышибать, кормить его селедкой, капустой; если же ребенок не выздоравливал, мать начинала его бить, толкать, дергать, наконец прибегала к последнему
средству — давала ему или настойки, или макового молока и радовалась очевидной пользе
от лекарства, когда ребенок впадал в тяжелое опьянение или в летаргический сон.
Новых, еще не испытанных
средств применять нельзя; отказываться
от средств, уже признанных, тоже нельзя: тот врач, который не стал бы лечить сифилиса ртутью, оказался бы, с этой точки зрения, не менее виноватым, чем тот, который стал бы лечить упомянутую
болезнь каким-либо неизведанным
средством; чтобы отказаться
от старого, нужна не меньшая дерзость, чем для того, чтобы ввести новое; между тем история медицины показывает, что теперешняя наука наша, несмотря на все ее блестящие положительные приобретения, все-таки больше всего, пользуясь выражением Мажанди, обогатилась именно своими потерями.
И разве мы с тобой не рассмеялись бы, подобно авгурам, если бы увидели, как наш больной поглядывает на часы, чтоб не опоздать на десять минут с приемом назначенной ему жиденькой кислоты с сиропом?» Вообще, как я видел, в медицине существует немало довольно-таки поучительных «специальных терминов»; есть, например, термин: «ставить диагноз ex juvantibus, — на основании того, что помогает»: больному назначается известное лечение, и, если данное
средство помогает, значит, больной болен такою-то
болезнью; второй шаг делается раньше первого, и вся медицина ставится вверх ногами: не зная
болезни, больного лечат, чтобы на основании результатов лечения определить,
от этой ли
болезни следовало его лечить!
«Литература, — пишет он, — стала у меня конституциональною
болезнью; нет
средств избавиться
от нее.
Присмотревшись к
болезням, она стала со временем искусно применять и
средства от них,
средства, конечно, не научные, а народные, которые, впрочем, зачастую бывают полезнее первых.
Почти все одержимы нервными, желудочными и половыми
болезнями от объядения, пьянства, разврата и лечения, и те, которые не умирают молодыми, половину жизни своей проводят в лечении, в впрыскивании морфина или обрюзгшими калеками, неспособными жить своими
средствами, но могущими жить только как паразиты или те муравьи, которых кормят их рабы.